Начался пятнадцатый год Мониторинга трудовых протестов. Первые данные были получены в 2008 г. С тех пор информация о трудовых протестах регулярно собирается, обрабатывается, анализируется и, главное, публикуется в открытом доступе. Материалы Мониторинга доступны в виде отчетов об основных параметрах протестов, публицистических колонок и научных статей. Результаты и аналитику Мониторинга активно используют многочисленные исследователи социально-экономических проблем в своих публикациях.
В данной справке будут описаны основные итоги первого квартала 2022 г., результаты которого потребуют внимательного изучения и описания. Военные действия, начавшиеся в конце февраля, повлияли на всю жизнь современной России и сфере социально-трудовых отношений не стала исключением. Данные о количестве акций работников приведены на рис. 1.
Рисунок 1. Количество трудовых протестов по месяцам (нарастающим итогом) в 2018-2022 гг.
В первый три месяца зафиксировано 58 трудовых протеста. В январе состоялось 24 акции – это второй по величине показатель, больше было только в рекордном 2020 г., когда в первом месяце было 28 протестов. Январь это малопротестный месяц, так как на него приходятся самые длинные выходные – почти десять дней. Среднемесячное январское значение (без 2022 г.) составляет 15,5 протеста. Поэтому 24 акции – это много и, возможно, были основания ожидать начало очередного напряженного года.
В феврале зафиксировано 23 протеста, но большая их часть состоялась в первые три недели месяца, а после 24 числа состоялось только три акции, хотя интенсивность месячной динамики была достаточно высокой. Традиционно данные февраля всегда превышали январские показатели, и это было начало весеннего ралли, когда вплоть до апреля количество протестов только нарастало. Но в текущем году ситуация сломалась, и впервые за пятнадцать лет февральская протестность оказалась ниже январской.
Показатель марта — ошеломляюще низкий, всего 11 случаев. Единственный раз такое количество фиксировалось в январе 2008 г., т.е. в первый месяц существования Мониторинга. Традиционного весеннего нарастания протестов не произошло, вместо него зафиксирован трехмесячный спад. Такой годовой динамики не наблюдалось ни разу и, конечно же, это вызвано военными действиями, которые оказали шоковое влияние на социально-экономическую обстановку.
Во время резкого изменения ситуация важно отслеживать не только общее количество акций, но и их качество. Для этого традиционно используется коэффициент напряженности протестов, рассчитываемый как отношение количества стоп-акций (протестов, в ходе которых происходила полная или частичная остановка работы) к общему количеству акций. Значения коэффициента напряженности и аппроксимированная кривая, отображающая тенденции изображены на рис. 2.
Рисунок 2. Индекс напряженности трудовых протестов в 2018-2022 гг.
Январское значение коэффициента невысокое – всего 6 %, такое же было в январе прошлого года. В феврале он подскочил почти на порядок и составил 52 %, т.е. каждая вторая акция работников сопровождалась остановкой работы. Это самое высокое значение коэффициента за весь период наблюдения – никогда так часто не бастовали как в феврале этого года. При этом надо отметить, что и общее количество протестов в этом месяце было достаточно высоким, т.е. февраль оказался весьма протестным и напряженным периодом. В совокупности с протестным январем можно было бы предложить, что в первом полугодии 2022 г. уровень трудовой протестности был бы весьма высоким. Мартовско-апрельские показатели всегда были выше первых двух месяцев и на них приходился первый годовой пик, после которого следовал летний спад. Но в 2022 г. такого пика не будет.
Рисунок 3. Динамика общего количества протестов, тренд и скорость его изменения в 2008-2022 гг.
Начиная с конца 2019 г. показатель общего количества протестов можно однозначно характеризовать как очень вариативный. Но если в период с конца 2019 г. и первую половину 2020 г. можно назвать временем интенсивного скачкообразного роста, то после этого начался столь же интенсивный период спада. А в целом это время значительных флуктуаций, настолько больших, что выбранные параметры аппроксимации не обеспечивают необходимого сглаживания и, соответственно, периоды роста и спада стали одновременно короткими, а размеры флуктуаций увеличились.
Понятно, что шоковые значения вызваны внешними факторами. Так рекордный рост мая 2020 г. был связан с начавшейся эпидемией и протестами медиков, не получившими средств защиты и должных компенсаций. После этого колебания затухали, возможно, динамика стала бы более монотонной, но военные действия обеспечили в марте 2022 г. столь же резкое, как и в 2020 г. падение числа протестов и теперь есть все основания ожидать возрастающих колебаний.
В целом, трудовые отношения в стране можно охарактеризовать, как зависимые от внешних возмущающих факторов. Эпидемия COVID-19 коснулась практически всех стран, в том числе и так называемых постсоветских, где трудовые отношения похожи на российскую. Но нигде не было таких всплесков протестности. Ведь дело не только в протестах медиков, немалая доля акций возникло из-за требований властей к вакцинации работников, которая становилась условием допуска к работе. Военные действия тоже оказались шоком, только наоборот. Такую реакцию, когда люди буквально забыли о своих проблемах и интересах можно охарактеризовать, как испуг. Будет ли он преодолен и как быстро пока неясно.
© Мониторинг трудовых протестов
© Бизюков Петр Вячеславович