В отношении прошлого, 2022 г. можно с полной уверенностью говорить, что начавшиеся военные действия оказали шоковое влияние на социально-экономическую ситуацию в стране. Это вполне можно считать эффектом «черного лебедя», т.е. неожиданного и негативного явления, существенно влияющего на ситуацию. Можно выделить два эффекта – количественный и качественный.
Первый связан с резким уменьшениемчисла протестов в марте 2022 г., в начальном периоде военных действий. Это было более чем двухкратным снижением месячного числа протестов, правда, следует отметить, что такое уменьшение было не только кратковременным, но и компенсировалось повышенным ростом в другие месяцы. Второй эффект связан с резким увеличением такой формы выражения несогласия работников, как обращение с жалобами к властям. По сути дела, она стала главной формой, опередившей по частоте использования все другие.
В первом полугодии 2023 г. тенденции предыдущего года во многом сохранились.
1.Общее количество трудовых протестов
Общее количество протестов в первом полугодии 2023 г. составило 207 случаев, это почти на четверть (на 24 % больше, чем в прошлом году). Больше протестов было только в 2020 г. (231 протест), тогда было достигнуто рекордное количество выступлений работников. Нужно отметить, что в текущем году в первом полугодии вернулась традиционная динамика: в первом квартале наблюдался стабильный рост, во втором состоялся традиционный майский спад и небольшое снижение числа акций в первый летний месяц. Январь (23 протеста) и май (26) подтвердили свою репутацию малопротестных месяцев, как это было до ковида и военных действий. Но, тем не менее при возвращении традиционной динамики общее количество за первые шесть месяцев следует оценить как весьма значительное (см. рис. 1).
Рисунок 1. Количество протестов нарастающим итогом в 2019-2023 гг.
Если в прошлом году март был провальным месяцем, то в текущем, наоборот, виден скачок роста, отраженный в переломе кумулятивной линии. По итогам первого квартала были превзойдены показатели рекордного 2020 г., хотя во втором квартале интенсивность протестов снизилась, в то время как в 2020 г. в этот период произошел шоковый выброс, связанный с выступлениями медиков во время ковида. В целом динамика 2023 г. идет по высокой траектории. Учитывая, что на первое полугодие обычно приходится 46 % акций от годового количества, то к концу года можно прогнозировать итоговое число протестов на уровне 420 – 425 случаев.
Показатель интенсивности протестов, вычисляемый как среднемесячное количество протестов за первое полугодие, составляет 35 акций в месяц. Это высокий показатель, второй после рекордного 2020 г. (38,5). Оценивая интенсивность акций работников в изучаемый период, следует отметить, что это выше психологического рубежа, связанного с количеством протестов, приходящихся на один рабочий (1,75) или календарный (1,14) день. Каждый день в стране происходит более чем одна акция работников, недовольных ситуацией, а в расчете на рабочие дни то их бывает почти две.
Важное значение имеет то, какое количество стоп-акций, т.е. протестов, во время которых полностью или частично останавливается работа, происходит за данный период. В первое полугодие их было 23 – это самый низкий показатель за время наблюдения, повторяющий результат 2008 г. Но тогда за полгода было зафиксировано всего 39 протестов, т.е. доля стоп-акций стоп акций составила 73 %. В 2023 г. этот показатель, который является характеристикой напряженности протестов, составил всего 13 %. Помесячные данные о динамике коэффициента напряженности приведены на рис. 2.
Рисунок 2. Динамика показателя напряженности протестов (доля стоп-акций в общем числе протестов) в 2019-2023 гг. (%)
Падение индекса напряженности протестов возникло в начале 2022 г. и продолжается до сих пор. Скорее всего, это связано с социально-политической обстановкой, боязнью открыто выражать недовольство и неготовностью людей к радикальным действиям. Весь прирост количества акций протеста происходит за счет других форм, которые не связаны с остановкой работ.
2. Оценка тенденции
Данные о количестве протестов позволяют получить общее представление о социальной напряженности в сфере труда. Следующим шагом анализа является изучение динамики протестов, дающее возможность понять, как изменилось число акций работников за период. Данные о помесячной динамике протестов за последние пять лет приведены на рис. 3.
Рисунок 3. Динамика общего числа протестов в 2019-2023 гг.
В 2023 г. сохранилась тенденция прошлого года, а именно, рост и высокая вариативность тренда. Скачкообразные этапы роста сменяются кратковременными спадами, которых недостаточно, чтобы можно было зафиксировать слом тенденции. Соответственно, из-за этого скорость изменений тоже выросла на отдельных отрезках, хотя в среднем она остается невысокой, так как наблюдаемые всплески гасят друг друга. В текущем году динамика стала больше похожа на традиционную – первый пик пришелся на март (57 протестов), а в январе и мае отмечены обычные спады протестности (21 и 23 акции соответственно). Хотя сравнивать с результатами прошлых эти цифры следует осторожно, более подробные пояснения будут даны в разделе о формах трудовых протестов.
3. Территориальное распределение протестов
Наиболее общим параметром для изучения протестов является их распределение по территории страны, хотя бы в самом общем виде, по крупным образованиям, таким, как Федеральные округа. Это распределение позволяет понять, насколько равномерно они распределены по стране. Данные о количестве выступлений работников в федеральных округах приведены на рис. 4.
Рисунок 4. Распределение трудовых протестов по федеральным округам в 2019-2023 гг. (% от общего числа протестов)
Примечание: здесь и далее в 2023 г. используются данные за первые шесть месяцев
Уже не первый год лидером по абсолютному количеству протестов является Центральный округ, на долю которого, в первом полугодии приходится 30 % от числа всех протестов. В текущем году их отрыв очень велик и составляет 12 п.п. по сравнению с находящимся на второй позиции Сибирским округом (18 %). Третье место занимают сразу несколько регионов – Приволжский (13 %), Уральский (12 %) и Дальневосточный (11 %). От них ненамного отстает Северо-Западный ОКРУГ (8 %), на который следует обратить особое внимание. Дело в том, в прошлые годы доля этого округа колебалась в интервале от 13 до 23 %, но с 2019 г. она последовательно снижается. Наконец, как всегда, минимальная доля протестов приходится на Южный (4 %) и Северо-Кавказский (2 %). Такое распределение акций по территории страны сохраняется на протяжении последних лет и можно отметить ее стабильность. Центральный регион, где больше всего населения, а, значит, и занятых, где больше всего предприятий и организаций занимает первое место и это показывает местоположение протестного эпицентра.
4. Отраслевая структура протестов
Пожалуй, наиболее важной информацией является то, как протесты распределены в экономическом пространстве. Каждая отрасль подразумевает определенные технологии, требующие особенной квалификации и подходов к управлению. Поэтому число протестов по отраслям показывает наиболее проблемные зоны в экономике, и по этому показателю можно судить о степени социальной напряженности и качестве управления. Данные об отраслевом распределении протестов приведены на рис. 5.
Рисунок 5. Распределение трудовых протестов по отраслям экономики в 2019-2023 гг. (% от общего числа протестов)
Здравоохранение опять стало лидером протестности (33 % от общего числа протестов), причем безусловным, с более чем двукратным отрывом от следующего за ним народного образования (15 %). В целом, если объединить данные по бюджетным отраслям (здравоохранение, народное образование, культура, наука), то на их долю приходится более половины всех акций работников (54 %). Такого количества выступлений в этом секторе никогда не наблюдалось. Удельный вес протестов в образовании достиг максимума за весь срок наблюдений! Педагоги протестуют с такой же частотой, что и транспортники (14 %), таксисты и водители автобусов. Подобная структура свидетельствует о явном неблагополучии в этих отраслях и отсутствии там эффективного регулирования трудовых отношений.
Промышленный сектор, в котором генерировалось большинство протестных акций до 2019 г., в текущем году занимает только скромное четвертое место (11 %). Хотя не следует забывать, об абсолютном количестве протестов. Ведь на долю промышленности за полгода приходится более двух десятков акций, в некоторые годы таким было годовое количество выступлений в этом секторе. Так что ситуацию следует оценивать скорее так: не в промышленности стало меньше протестов, а в других отраслях их стало намного больше!
Далее следует обширный список отраслей с небольшим удельным весом (не более 8 %). Но дело в том, что стали появляться отрасли, которых раньше не было в числе протестных – лесное хозяйство, частная охрана, противопожарные службы.
В целом можно сказать, что зона протестов стала смещаться в сторону бюджетного сектора экономики и расширяться за счет возникновения высокого уровня напряженности в тех отраслях, в которых его раньше просто не было. Конечно, перекос в сторону бюджетных отраслей – это крайне тревожная тенденция, так как у государства возможности финансирования этих отраслей не увеличиваются, а скорее уменьшаются. Если такая ситуация сохранится, то напряженность здесь будет и дальше нарастать.
5. Причины трудовых протестов
Структура причин трудовых протестов показывает, что именно заставляет работников начинать открытый конфликт. Это то, что становится невыносимым для них и толкает на публичные действия, причем чаще всего это касается не одного человека, а группы, порой весьма многочисленной. Не секрет, что в последние годы очень часто говорится об атомизированности людей, об отсутствии у них солидарности и сплоченности. Тем важнее изучение протестов, ведь без единства и солидарности совместные действия невозможны. Данные о причинах трудовых протестов приведены на рис. 6.
Рисунок 6. Причины трудовых протестов в 2019-2023 гг. (% от общего числа протестов)
Примечание: так как в рамках одного протеста могло быть несколько причин, то сумма не равняется 100 %.
В первой половине 2023 г. набор причин изменился, и эта трансформация выглядят весьма значимой. При анализе каузальной структуры довольно часто приходится выделять невыплаты зарплаты, как «суперпричину», доля которой бывает намного больше, чем у других причин. Ее значение еще и в том, что она является столь значимой, что работники просто забывают обо всех других поводах для возмущения и вспоминают о них только тогда, когда невыплат становится меньше и количество протестов, вызванных «супепричиной», уменьшается. В 2023 г. сложилась именно такая ситуация. Невыплаты (30 % от общего количества протестов) сравнялись в своей значимости с другой «зарплатной» причиной – низкой заработной платой (31 %). При этом в прошлом году невыплаты оставались той самой «суперпричиной», на долю которой приходилось 43 %, т.е. произошло уменьшение на 13 п.п., а доля низкой зарплаты по сравнению с прошлым годом выросла на 5 п.п. с 26 % до 31 %.
Нельзя не заметить такую причину, как «реорганизация и политика руководства» (32 %). Имеются в виду протесты вызванные инициативами начальства по изменению деятельности предприятий и организаций, ухудшающие положение работников. Всевозможные слияния и наоборот, разделения, выведение в аутсорсинг, изменение функций и т.п. все это традиционно вызывает возмущение работников, особенно потому, что делается без согласования с ними, без учета их мнения. Надо отметить, что если удельный вес «зарплатных» причин колеблется, то доля этого повода остается почти неизменной и из года в год с ней связаны около трети всех протестов.
Упомянутые причины можно считать первостепенными. За ними со значительным отрывом идут те, которые оцениваются как второстепенные – увольнения и сокращения (20 %) и ухудшение условий труда (17 %). Доля обеих причин увеличилась по сравнению с прошлым годом, но если для увольнений рост был небольшой – 3 п.п., то недовольство условиями, в которых трудятся работники (или им предлагаются) выросла заметно с 11 % в 2022 г. до 17 % в первом полугодии текущего года.
Необходимо также сказать о группе причин, укладывающихся в «другое». Здесь есть несколько разных причин, частота которых пока недостаточна, для выделения их в самостоятельную опцию, но которую, тем не менее не стоит игнорировать. Например, на грани выделения находится такая причина, как «грубость руководства», которая особенно часто стала встречаться в связи с увеличением доли бюджетных отраслей, где работники чувствительны к стилю общения со стороны начальства. Сюда же включаются причины, связанные с уменьшением традиционных социальных благ, например, отказ с доставкой на работу и с работы (служебный транспорт), демонтаж помещений для отдыха и приема пищи и др. Доля таких причин увеличилась на 5 п.п. и достигла 16 %, что говорит о расширении спектра поводов для возмущения.
Описанная ситуация вполне укладывается в логику, связанную с динамикой «суперпричины», как только ее доля уменьшается, так сразу обостряются другие, на которые раньше не обращалось внимания.
6. Формы трудовых протестов
Изменения, происходящие в структуре форм протеста, уже не первый демонстрируют вырождение самого понятия протест. Главной формой в последние два года стало обращение к властям, т.е. по сути дела, жалоба, высказываемая в публичном пространстве и, чаще всего, обращенная к властям и правоохранительными органам. Остальные формы либо исчезли совсем, либо стали использоваться гораздо реже (см. рис. 7).
Рисунок 7. Распространенность форм трудовых протестов в 2019-2023 гг. (% от общего числа протестов)
Примечание: так как в рамках одного протеста могло использоваться несколько форм, то сумма не равняется 100 %.
Обращения к властям стали не просто главной, а доминирующей формой выражения несогласия работников. В первом полугодии доля такого способа предъявления своих претензий использовалась работниками в трех акциях из четырех (77 %), ровно столько же, сколько и в прошлом году. Взрывной рост использования такого способа обусловлен тем, что привычные формы либо не дают эффекта, либо ими невозможно воспользоваться. Почти по всем формам протеста наблюдается снижение с одновременным ростом такой паллиативной формы, как обращение к властям. Меньше стало остановок работы как полных, так и частичных (в сумме 9 %), меньше митингов и пикетов как на предприятиях, так и за их пределами (в сумме 9 %).
Некоторый рост виден в отношении минимальной формы протеста, а именно, предъявление требований работодателю с угрозой перехода к более радикальным действиям (с 22 % в 2022 г. до 34 % в первой половине 2023 г.). Причем анализ текстов показывает, что в предыдущие годы угрозой были забастовки и митинги, а теперь стали пугать работодателей обращением к губернаторам и высшим властям.
Но как бы не менялась структура форм протеста две из них остаются на неизменно низком, но стабильном уровне. Речь идет о законных формах протеста, таких как коллективный трудовой спор и остановка работ из-за невыплат зарплаты (2 %) и сверхрадикальные акции (голодовки, блокирование – 2 %). При всей незначительности их удельного веса они не исчезают, а остаются на прежнем уровне, показывая границы вариативности форм протеста.
7. Заключение
Ключевым моментом для понимания того, чем стали протесты в первой половине 2023 г., безусловно, является сдвиг в сторону жалоб и обращений, ставшие не просто распространенной, а доминирующей формой выражения возмущения работников. Доля тех форм, которые можно было бы считать классическими протестами, таких как забастовка, стоп-акция, митинг, пикет, собрание с выдвижением требований – значительно уменьшились. В связи с этим возникает вопрос: а сохранились ли трудовые протесты? Не снизилась ли их доля до незначительности, так же как это произошло с так называемыми законными протестами – коллективными трудовыми спорами и остановками работы из-за невыплат?
Безусловно, исчезновение классических форм протеста, которые были наиболее распространенными за последние полтора десятилетия, меняет ландшафт, а пространство трудового протеста приобретает новые черты. Однако не исчезают две главные особенности, предусмотренные определением того, что считается протестом в рамках Мониторинга. Во-первых, любая жалоба, выглядящая буквально как челобитная, это индикатор неудовлетворенности своим положением (позицией в пространстве социально-трудовых отношений), а во-вторых, это некие действия, не попадающие в разряд традиционных и нормальных взаимодействий для данного предприятия, организации, рабочего места и т.п. Причем целью этих действий является то же самое, что и для любой забастовки, голодовки, митинга и т.п. – изменение ситуации в пользу работников.
Жалоба на работодателя, подаваемая губернатору, содержит в себе все черты протеста, но выбор именно такой формы обусловлен целым рядом причин. Прежде всего – это политика властей, направленная на ограничение не только протестной, а любой несогласованной общественной активности. Бастовать, выходить на улицы становится не просто труднее, а опаснее. Поэтому работники выбирают доступные формы, а именно жалобы и обращения. Таким образом, подтверждается тенденция, отмеченная ранее – используется то, что дает эффект, чем можно пользоваться относительно безопасно. Забастовка может обернуться потерей работы и гигантским штрафом, пикет обвинениями в нарушении общественного порядка. И только публичная жалоба пока не нарушает никаких законов, но дает возможность озвучить свои проблемы. Это не протест, но это, безусловно, сопротивление.
Таким образом, в первом полугодии зафиксировано доминирование паллиативной протестной формы, такой как обращение работников к властям. Хотя традиционные протесты не исчезли, они встречаются гораздо реже, но количество таких обращений остается сопоставимым с предыдущими годами. Изучение динамики форм протестов позволяет говорить, что, в зависимости от внешней обстановки, используются то одни, то другие способы действий. Нынешний этап показывает, что в условиях жестких ограничений работники не прекращают сопротивления, выбирая паллиативные методы, превращая протесты в жалобы. Однако это не меняет сути Мониторинга – изучение открытых форм трудовых конфликтов, служащих индикаторами социальной напряженности. Нынешний этап обогатил понимание ситуации и показал, насколько гибким может сопротивление. Оно, как вода, будет просачиваться в любую щель и находить формы, позволяющие работникам противостоять работодателям.
© Бизюков Пётр Вячеславович
© Мониторинг трудовых протестов